И началась битва.

И пришел тевтонец на землю Мадрида. И закрыл собою солнце. И небо покрылось мрачными звездами. И стали люди в панике покидать дома. И заполнили телами они арену для боев. И у каждого, словно нательный крест, висел клубный шарф. И включил старый Гонсалес прожекторы на «Сантьяго Бернабео». И стал виден каждый участок поля битвы. И вышли воины, равных которым не было в испепеленной боями Европе. И заревела толпа. И были на поле брани люди в белой форме и  люди в красной форме. И было два их предводителя. И был один влюбленный в свое отражение великий португалец. И был второй изгнанник из Мадрида. И смотрели они друг другу в глаза. И каждый ждал подвоха. Но раздался свист оглушительный. И заревела толпа еще больше. И началась битва.  

И было море крови в этой битве и море падений. И был пенальти, забитый злым дельфином. И был Биляль, отважно в контратаку шедший. И бил голландец — косой, как сто китайцев. И равная была игра. Но снова злой дельфин. И снова гол. И стало тевтонцу туго. И бросился он вдогонку, сметая каждого Пепе на своем пути. И снова был пенальти. И замер тевтонский орден. Ведь подошел к точке ренегат мадридский. И не промахнулся. И так бы и билась белая армия против красной. Но только свист арбитра их смог остановить. И было добавленное время. 

И было оно ни к чему. Ведь не было сил. И доигрались они до серии пенальти. И случилось тут чудо. И не одно. И взялся первым выстрелить дельфин. И промахнулся. И бил тевтонец не в пример дельфину. И был точен, как швейцарские часы. И бил другой великий воин Мадрида. И бил вновь мимо. И стали небеса мрачнее пуще прежнего. И дрогнул тевтонский рыцарь. И забрезжила, словно утреннее солнце, надежда для Мадрида. И задрожал тевтонец во все ноги. И был не точен. И солнце засветило ярко-ярко. И ослепило глаза испанского Тарзана. И пробил он в молоко матери. И оставил судьбе решать кто станет победителем. И судьба была точна. И все на этом кончилось. И погасло солнце в глазах предводителя. И скривился рот его в кривой ухмылке. И ушел он с поля боя. И оставил своих воинов одних. И не пела больше толпа. И с тех пор по-разному жили в Мадриде. Но полного счастья не было никогда.